[ЗВУК] [ЗВУК] Двигаясь дальше, мы коснемся того, каким образом, собственно, вообще возникли медиатизированные коммуникации и в связи с какими общественными изменениями они возникли. Вообще, почему вдруг — принципиальный вопрос —почему вдруг политические системы, почему вдруг общественное устройство постоянно развивалось от примитивных форм общественного устройства, то есть от племен, грубо говоря, к формам государственного устройства, то есть к государству? Почему вообще возникло государство? Зачем оно было нужно? В этом смысле системы общественные развивались из первобытных племен охотников и собирателей, а сегодня они превратились в мощные государства с централизованной системой управления, мощной координацией, мощной системой подавления насилия, куда входит полиция, армия, аппарат принуждения, приставы судебные, суд, ну и так далее. Почему так происходило? Ответ на этот вопрос дают три ученых, они все из разных областей, но самым известным, конечно, из них является Дуглас Норт, собственно, один из самых известных, наверное, специалистов в области институционализма. С точки зрения Норта и коллег, у которых недавно, буквально там, может быть, лет пять назад, в конце первого десятилетия 2000-х годов вышла книга. Там длинное название, называлась она «Насилие и социальные порядки». Собственно, принципиальный вывод, который следует из самого названия книги, заключается в том, что, с их точки зрения, общественные порядки совершенствовались, для того чтобы более эффективно подавлять насилие. Племена не справлялись с этим. Племенная форма социальной организации была в этом смысле неэффективной, потому что все племена были примерно одинаковы по размеру, они часто враждовали друг с другом. Это приводило зачастую к полному истреблению одним племенем другого племени. Никакого регулятивного механизма, который позволял этим племенам сосуществовать на одной территории, не существовало, ну и так далее и так далее. И, собственно, именно необходимость лучше координировать усилия для подавления насилия привела к уходу от социальной организации племен охотников и собирателей в сторону более крупных образований, таких как вождество и государство. И, собственно говоря, в этом смысле экономические системы развивались параллельно этой в связи с ростом специализаций, потребности торговать вместо того, чтобы воровать друг у друга. Очевидно, что одно племя может воровать у другого племени, и в этом случае совокупный доход этих двух племен будет ниже по сравнению с ситуацией, когда оба племени будут что-то производить и торговать друг с другом этим. И, собственно, есть поэтому замечательная фраза Фредерика Бастиа, известного экономиста, трудно говорить об экономистах в XIX веке, но, по крайней мере, автора книжки, которая называется «Экономические софизмы». Вот есть всего два способа на улучшение жизни, наслаждение — это воровство, то есть попросту грабеж, и производство. То есть есть игры перераспределения, и есть игры производительные, с точки зрения Бастиана. Это, собственно говоря, об этом. В этом смысле, безусловно, и те, и другие изменения — изменения, связанные с потребностью торговать, и изменения, связанные с необходимостью подавлять насилие, — связаны с коммуникативной деятельностью людей, потому что только определенного типа коммуникации способны создавать более широкие идентичности государственного типа, и только определенные виды коммуникаций, формы коммуникаций способны поддерживать экономический обмен. Вообще, крупность форм социальной организации зависит от способности структурировать социальную организацию за счет формирования идеологии и идентичности, назовем это так. И в этом смысле племя вполне справлялось с обычной интерперсональной коммуникацией, для того чтобы такие идентичности формировать, потому что средний размер племени 25–50 человек, племя — это семья, это просто большая одна семья. Соответственно, за счет кровных связей интерперсональных коммуникаций идентичность в племени поддерживалась, и оно редко разрасталось до больших размеров. Следующее крупное социальное вождество, о котором пишет Норт, Уоллис и Вайнгаст, вот вождество — это уже от 500 до 1000 человек, и возглавляет вождество некий вождь, а вождь — это значит должна быть определенная идеология или определенные установки в таком мини-государстве относительно того, почему вождь легитимен как вождь. И поэтому, тем не менее, такая форма как вождество, она замечательно структурировала социальную организацию с точки зрения подавления насилия внутри и, в принципе, даже в определенной степени внешней защиты и вполне себе могла базироваться на интерперсональных все равно коммуникациях устных, передаче из поколения в поколение и так далее. Но когда появляется государство, а государство появляется у нас несколько позднее, значительно позднее появления племен и вождеств, практически одновременно с появлением государства мы видим появление такой вещи, как, собственно, медиатизированные коммуникации, то есть письменные коммуникации. Письменность неразрывно связана с государством. Государство невозможно было бы, вероятно, создать, если бы не существовало письменности, потому что письменность позволяет сохранять то, что называется идентичностью или общей культурой, назовем это так, и за счет этого структурировать идентичность. То есть устная культура была неспособна создать сильную, всеобъемлющую идентификацию, которая лежит в основе более крупных общественных структур. Соответственно, какие формы государства мы можем выделить, исходя из того, какие медианосители существовали? Зависимость между ними есть, и она обозначена представителями так называемой канадской школы коммуникаций. В частности, плохо транспортабельные, но при этом долговечные носители создавали локальные государства с сильным культом правителя. Легко транспортабельные, но при этом менее долговечные носители создавали распределенные в пространстве империи с более таким светским устройством. И в этом смысле зависимость от коммуникативной эффективности письменности налицо. То есть там, где письменность была более эффективной, а более эффективной была письменность идеографическая и силлабическая, нежели письменность пиктографическая, то есть от пиктограмм человечество переходило к более сложным способам выражения более сложных смыслов, например, слов, значений и так далее, в отличие от пиктограмм, которые напрямую ссылаются на материальные объекты и, соответственно, были неспособны кодировать более абстрактные сущности. Таким образом, формы, сами формы медианосителей в определенной мере, то, на чем писали, в Египте, вы знаете, писали на в основном папирусе, и он рассыпался, если его транспортировать, но он был вполне долговечен, если его хранить. Тогда как в Месопотамии писали на глиняных табличках, они были довольно легко транспортабельны, но при этом менее долговечны, потому что они трескались, рассыпались и так далее. И в этом смысле вот эта зависимость была установлена Гарольдом Иннисом в рамках Торонтской школы коммуникации, так называемой. Каким образом вообще создавались государства? Как они возникали? Каким образом мы могли бы их классифицировать? Ответ на этот вопрос дают все те же Норт, Уоллис и Вайнгаст, выделяя два типа государств. И мы увидим, почему они так важны для нас чуть позднее, потому что фактически эти два вида социальных порядков, как они их называют, связаны исключительно со способностью фиксировать или, наоборот, не фиксировать какие-то вещи, то есть фактически, с точки зрения Норта, Уоллиса и Вайнгаста, выделяются два типа социальной порядков: «порядке открытого доступа» и «порядке закрытого доступа». И фактически все развитие человечества — это переход от порядков закрытого доступа к порядкам открытого доступа. Тем не менее, с точки зрения ученых, этот переход не заврешен и огромное количество государств до сих пор находится в этих самых порядках закрытого доступа. Так вот, поскольку эволюция социальных порядков структурировала экономические отношения в том числе, она сопровождалась в том числе и реструктуризацией коммуникативных систем. В первую очередь системы способности сохранять что-либо. Рассмотрим поподробнее. Итак, что такое «порядки закрытого доступа»? Ну, в основе порядков закрытого доступа лежит идея государства как объединения элит в коалиции для подавления насилия. То есть, грубо говоря, у вас есть 10 рыцарей, которые враждуют друг с другом, но когда все они оказываются перед вызовом неким внешним со стороны, они объединяются в единую коалицию для того, чтобы более эффективно бороться с внешним врагом. И эта коалиция — это союз рыцарей, например. Для подавления насилия. У каждого из этих рыцарей есть свое войско, и, собственно говоря, за счет этого регулируется насилие. Но очевидно – поэтому порядки и называются «закрытого доступа» — доступ в эти порядки ограничен. Войти в эту коалицию могут только «избранные», только представители элит. Всем остальным вход в эту коалицию запрещен, невозможен. И, собственно, за счет регулирования доступа к созданию политических организаций, в данном случае членов коалиции. С другой стороны, за счет регулирования доступа в экономическую структуру, то есть внутрь экономической ткани за счет создания фирм, такие государства регулируют насилие. Потому что не дают определенным силам входить, подавляя их. Поэтому эти государства называются «порядками закрытого доступа». Вот модель, которую мы только что представили с 10 рыцарями, эта модель называется «хрупкое естественное государство». В хрупком естественном государстве практически отсутствует право. Что такое право? Право — это, как правило, писанный статут, а если есть право, должен быть кто-то, кто принуждает к исполнению тех или иных обязательств. А это значит фактически, что, в общем-то, это напрямую связано с коммуникациями. Право появляется в связи с коммуникациями. Так вот, в хрупком естественном государстве право отсутствует. Это значит, что если из этих 10 рыцарей вдруг кто-то один погибнет в бою с этим внешним врагом, начнется война между оставшимися девятью рыцарями за наследство этого десятого. Поскольку правил, которые бы четко прописывали, кто кому наследует, в каком порядке и на основании каких установок, не существует. Вот поэтому такое государство называется хрупким, потому что в периоды стабильности оно стабильно, но в определенные периоды оно дестабилизируется и в нем возникают вспышки насилия. Второе — это базисное естественное государство. Это государство, в котором появляются определенные правила игры. Вот Рим поздней эпохи был базисным естественным государством. Там были законы, там были законы, которые даже регулировали процесс наследования и процесс перехода власти. Соответственно, когда есть статуты и правила, которые регулируют переход, естественно, этот переход оказывается менее болезненным для населения и в целом для государства. Но, безусловно, базисное естественное государство опирается на правовые институты. А что такое правовые институты? Во-первых, это писанные контракты. То есть именно письменность, письменные структуры. Появление письменности, массовая грамотность или относительно массовая грамотность (административная, например) и так далее, в общем, характерны для этих государств, которые появляются, так сказать, где-то там... В разных странах, естественно, по-разному, и на разных территориях по-разному. Я думаю что до сих пор есть базисные естественные государства во многих уголках мира. Но в Европе базисные естественные государства возникают, когда появляется король, появляются королевские суды, которые решают споры между феодалами различными, поскольку над феодалами есть король, который разрешает споры между ними. Своего рода вот такой арбитр. Соответственно, и третье — это зрелые естественные государства. Это государство, в котором правила игры очень развиты, элиты очень широкие, поэтому внутри элит возникают различные коалиции, различные кланы, и это приводит к тому, что в некоторых категориях деятельности доступ в элиты, доступ в первую очередь в экономическую элиту, то есть доступ к созданию экономических организаций, открыт более или менее для всех. Ну, не для всех, но для некоторых людей открыт. То есть в том смысле, что определенные виды деятельности не регламентируются элитами так, как это происходит в хрупких или базисных естественных государствах. То есть есть какие-то виды деятельности, которые напрямую не контролируются этими элитными группами. Вот такое государство называется зрелым естественным. Второй тип — это порядки «открытого доступа». В порядках открытого доступа насилие контролируется централизованно за счет того, что действует конкуренция. То есть действует конкуренция между политическими партиями за право более эффективно контролировать насилие, то есть за право избираться, быть избранными и предлагать более эффективную, соответственно, более поддерживаемую людьми политику, и в соответствии с этими предложениями выбирается та партия, которая действительно предлагает то, что устраивает большинство. И то же самое в рамках фирм: любая фирма может выйти на рынок, но в результате на рынке потом удерживаются только те, кто в состоянии предлагать товар тем потребителям, которые действительно в нем нуждаются, и которых достаточное количество, чтобы фирма не «вылетела в трубу». И за счет вот этого естественного отбора выживают сильнейшие, наиболее эффективные, которые действительно более эффективно контролируют насилие, потому что в сущности, что есть государство? Государство — это система, эффективно осуществляющая легитимное насилие, то есть принуждение к исполнению обязательств, контрактов, договоров. А с другой стороны — это система, подавляющая насилие. [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА]
