[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Здесь, недалеко от Невского проспекта стоит памятник Екатерине II. Его поставил в 1873 году скульптор Михаил Микешин. Это памятник замечательный. Он одновременно и символичен, и реалистичен. Под сенью Екатерины II собрались девять ее выдающихся деятелей. На переднем плане полководцы: Александр Румянцев, Потемкин и русский военный гений Александр Суворов. Рядом мы видим Александра Безбородко — это незаурядный русский дипломат. Он беседует с Иваном Бецким — а это просветитель, основатель Смольного института. Чуть дальше адмирал Чичагов разговаривает с Алексеем Орловым. Чичагов победил шведов в Балтийском море, Алексей Орлов привел русскую эскадру в Средиземное море, которая освободила греков. Поезжайте в Грецию — и каждый знает Алексея Орлова и помнит о его подвиге. Дальше мы видим поэта Державина Гавриила Романовича. Может быть, он читает свою гениальную оду «Бог». Возле него разместилась Екатерина Романовна Дашкова — государственный деятель, директор Академии наук, вообще незаурядная женщина. Удивительно, как много выдающихся людей было во времена Екатерины. Конечно, это все зависит от самой правительницы. Посмотрите, как свободно, раскованно эти люди сидят под ее сенью. Она всегда говорила, что блеск гения других добавляет блеск ее короне. Время Екатерины действительно было блестящим в XVIII веке. И Петербург в ее правление приобрел величественные черты имперской столицы. Да, Екатерина была выдающимся государственным деятелем, реформатором, подлинной преемницей Петра Великого. Она великолепно понимала значение Петербурга и приложила огромные усилия для украшения своего любимого города, который она шутливо в письмах называла «бывшее утиное гнездо, моя чопорница, моя столица». Екатерина была правительницей эпохи Просвещения. Идеи Просвещения упали на русскую почву еще в доекатерининскую эпоху, в царствование императрицы Елизаветы Петровны, чей двор бредил французскими модами и нарядами. С модами и нарядами пришел французский язык, появились французские книги. Галломания породила любовь к французским идеям, казавшимся тогда необыкновенно увлекательными. В священном пантеоне интеллектуальных героев России того времени особое место занимал Шарль Монтескьё, чьи идеи, выраженные в духе закона, стали той духовной пищей, которой питались многие другие просвещенные люди в России. А их было уже достаточно много. В середине 1750-х годов в Петербурге печаталась газета «Литературный хамелеон» на французском языке. Ее тираж составлял 300 экземпляров, что для города, где по мнению парижан бродят по улицам медведи, было очень много. Словом, к началу царствования Екатерины образовалась аура, некая среда, в которой как бы роились идеи Просвещения. Важно заметить, что уже в 1750–1760 годы в России при общем восторженном восприятии Вольтера, Монтескьё, а потом Дидро и энциклопедий, идеи Просвещения трактовались иначе, чем во Франции и других странах. Это примечательно. Просвещение в России понималось довольно узко, а именно как воспитывающая литература, как просвещение с маленькой буквы, образование, преодоление невежества, как комплекс просветительских идей и образовательных учреждений, с помощью которых можно развить, просветить невежественный русский народ. Нужно помнить, что Россия стала в петровскую эпоху пользоваться плодами реформ западнического типа. Главное, возникло и укрепилось понимание, что Россия — это европейская страна. Появилось чувство Европы. Россия впервые задышала воздухом Европы, и это был воздух Просвещения. Любопытно, что патриотизм той эпохи был лишен убогой узости национализма позднейших времен. Он проистекал от сознания свой ценности, значимости в общем мире просвещенных народов, говорящих на языке Просвещения. Именно Просвещение открыло для России необыкновенные горизонты. Патриотизм Ивана Ивановича Шувалова, Екатерины и их круга нес в себе идеи собственного совершенствования. Он отрицал уничижение других народов, не выпячивал собственной исключительности. Раскрыть творческие способности русского народа с помощью системы образования, с помощью Просвещения — такой была главная цель русских просветителей. Николай Поповский, ученик Ломоносова, при открытии в 1755 году гимназии Московского университета произнес речь, в которой, обращаясь к юношам, сказал: «Если будет ваша охота и прилежание, то вы скоро можете показать, что и вам от природы даны умы такие же, какими целые народы хвалятся; уверьте свет, что Россия больше за поздним начатием учения, нежели за бессилием, в число просвещенных народов войти не успела». Поэтому эпоха Просвещения совпала в России с юношеским чувством радости жизни, когда гордость внушали даже скромные успехи русских ученых, художников, моряков, поэтов. Оказывается, по-русски можно и стихи писать! Эта восторженность, оптимизм были характерны и для эпохи Екатерины II. Это была только одна сторона дела. Идеи Просвещения очень своеобразно преломлялись в России, обозначили ее особый путь, среди просвещенных народов. Мы знаем, что дерево французского Просвещения дало три главных побега: в одном случае оно привело к Французской революции, разрушении старого порядка; в другом случае плоды Просвещения собрали люди на другой стороне Атлантики, построили Североамериканские Штаты; и наконец, третий побег устремился в Россию, дав невиданные и, казалось бы, странные плоды. Кратко говоря, почти с самого начала идеи Просвещения служили в России не целям разрушения старого феодального порядка, как это было во Франции и других странах, а наоборот, задаче упрочения существующего политического режима самодержавия. Подобное понимание Просвещения особенно характерно для Екатерины II, которая считала себя ученицей Вольтера, переписывалась с энциклопедистами, дружила с Дидро, но при этом более всего заботилась о сохранении основ политического, социального строя традиционной России. Это не означало, что идеи французского Просвещения увяли и погибли в русской почве. Здесь уместны аналогии с реформами Петра Великого. Я уже говорил, что Петр, основав Петербург, стремился преобразовать даже природу, привозив сюда множество редких южных растений. Большая часть их погибала, но меньшая все-таки приспособилась к тяжелому климату Петербурга и поражает теперь ботаников необыкновенными мутациями и разновидностями. Так и с идеями Просвещения во второй половине XVIII века. Эти идеи стали исходным идейным материалом для реформ Екатерины в области просвещения, культуры, управления. Содержавшиеся в идейном багаже Просвещения представления о разделении властей, о законности, правах граждан, свободах, гуманизме, необходимости воспитывать нового человека благодаря Екатерине внедрились в русскую жизнь, в русские законы. Русская власть при Екатерине вдруг заговорила с подданными не привычным для общества языком угроз и насилия, а языком разума, либерализма, гуманности. Впервые русские люди увидели, что самодержавие — человеческое лицо, а не страшный оскал людоеда. Во многом это зависело от самой Екатерины — женщины просвещенной, гуманной, умной. Она, как и раньше Иван Шувалов, разделяла многие идеи Вольтера и энциклопедистов, но не принимала их радикальности, жесткой антиклерикальности. Екатерина понимала Просвещение прежде всего как свет знаний, как образование, как победу разума над невежеством, как превосходство высокой морали над грубостью, гуманизма — над жестокостью. [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [БЕЗ_ЗВУКА] Блок А. Записные книжки. 1901—1920. М., 1965.
Де Мадариага И. Екатерина Великая и ее эпоха. М.: Омега Омега-Пресс, 2006
Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век, сост. В. Г. Исаченко. СПб.: Лениздат, 1997
Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века: Опыт целостного анализа. М.: РГГУ, 1999
Ключевский В.О. Исторические портреты., М., 1990
Пилявский В.И. Джакомо Кваренги: Архитектор. Художник. Л : Стройиздат. Ленингр. отд-ние, 1981
Раков Ю.А. Город пышный город бедный// Раков Ю.А. Петербург - город литературных героев. СПб.: Химиздат, 2000. С. 7-41.
Роундинг В. Екатерина Великая. М: АСТ, 2009
