0:00
[ЗВУК] [ЗВУК] Итак,
начнем с начала.
Я думаю, большинство из вас многократно слышали,
что у нас 99 и чуть ли не девять десятых
процентов общих генов с шимпанзе — нашими
ближайшими биологическими родственниками.
Меня с самого начала смущало, как это может быть: мы же видим гигантскую
разницу между нами и шимпанзе, что это за меньше чем 1 % разницы?
Разумеется, так быть не может.
И это не так.
Вот попробуем про это говорить.
Исследование геномов человека и шимпанзе показали,
что в ДНК есть 49 участков,
где темпы изменений почему-то были существенно выше, чем в среднем по геному.
Честно говоря, когда я это прочла первый раз, меня это очень удивило.
Потому что мне казалось, ну хорошо, уже идет эволюция,
с какой скоростью идет, с такой и идет.
Почему какие-то части генома должны развиваться быстрее, чем другие?
Меж тем эти части генома ни больше ни меньше как в 70 раз быстрее развивались,
чем другие.
В 70 раз?!
Первый раз, когда я это прочла, я, честно говоря, решила, что это опечатка.
Что это в 7 раз.
И даже в 7 раз было бы слишком много, но в 70 раз — это просто необъяснимо.
А что это за части генома, как вы думаете?
Это те, которые обеспечивали развитие не просто нашего мозга,
а передних отделов нашего мозга, то есть тех самых, которыми мы думаем,
говорим, и, вообще, те, которые делают нас людьми.
Есть ген, который претерпел самые значительные изменения.
Его зовут HAR1.
И про него были такие разговоры в популярной литературе,
что это ген мышления.
Как я уже говорила в какой-то другой части, никакого гена мышления,
равно как и языка, пения, чтения и так далее, нет и быть не может,
но в этом гене найдены 118
различий между аналогичными структурами человека и шимпанзе.
Уже не какая-то там десятая или сотая доля процента,
а 118 отличий вот в этой очень важной части генома.
Для сравнения скажу: между шимпанзе и птицами расхождений всего два.
Я хочу обратить ваше внимание на то,
что шимпанзе и птицы — это параллельные линии эволюции.
Между ними крайне мало общего, и тем не менее расхождений всего два.
А между человеком и шимпанзе — нашим ближайшим биологическим
предком — 118 различий.
118!
И где они?
Они обеспечивают функционирование центральной нервной системы,
и даже, более того, передних отделов головного мозга, тех,
которые обеспечивают нам мышление, речь и все высшие психические функции.
Вот центральная нервная система, которая по-английски в качестве аббревиатуры
выглядит как CNS, Хеббом,очень крупным нейрофизиологом британским,
предлагалось трактовать не как Central Nervous System,
а как Cognitive Nervous System, то есть когнитивная нервная система.
То есть он предлагал, сразу обращал наше внимание на то,
что это не вообще какая-то физиология,
а это физиология, которая обеспечивает высшие функции.
Карл Прибрам, примерно год назад ушедший от нас,
крупнейший нейрофизиолог американский, классик,
он предлагал говорить о компетентных структурах мозга,
о тех, функции которых зависят от опыта в данной среде.
Понимаете, речь идет не о компетентном человеке или животном,
или особи какой-то, а о компетентных структурах.
Это очень интересная тема.
Я бы обратила внимание еще на одного очень хорошего ученого,
это Терренс Дикон, американский ученый, который сначала выпустил книжку,
и это у вас на экране, которая называется «Символический вид», Symbolic Species.
Это про нас, людей.
Это примерно про то же, о чем говорил Лотман,
вот я недавно показывала вам эту картинку.
Символический вид — это люди,
которые живут в этих разных мирах, в том числе в мире знаков.
И гораздо позже, уже в 2000-х,
Терренс Дикон выпускает очень толстую, очень интересно,
в том числе и композиционно, написанную книгу «Неполная природа:
как сознание возникло из материи», Терренс Дикон.
И вот еще показываю вам портрет замечательного ученого, кстати говоря,
почетного доктора Петербуржского университета Джакомо Риццолатти —
итальянский ученый, открывший так называемые зеркальные системы в мозгу.
Это нейроны, точнее говоря, ансамбли нейронов,
которые включаются не тогда, когда вы сами кто-то делаете,
а когда вы наблюдаете за тем, как это делают другие люди или другие существа,
когда вы вспоминаете об этом, сопереживаете или придумываете.
Зеркальные системы мозга — это крупнейшее открытие.
Я удивляюсь, почему не прошел Джакомо Риццолатти в
номинацию на Нобелевскую премию, но это открытие такого ранга.
Потому что именно наличие зеркальных систем в мозгу обеспечивает нашу
способность учиться, нашу способность к языку и нашу способность к коммуникациям.
Это способность к так называемым рекурсивным синтаксическим процедурам
и к построению высокого уровня сознания «другого» человека.
На русском языке, к сожалению, нет хороших определений этого.
Иногда говорят о способности строить модель психического «другого» человека.
По английски это называется Theory of Mind.
Это способность как бы выйти за пределы собственного
я и встать на позиции другого существа,
посмотреть на те же темы глазами другими.
То есть на то, что я говорю, посмотреть вашими глазами, а на то,
что говорите вы — моими.
Эта способность — чрезвычайно важное наше свойство.
Если нам продолжать эту дискуссию и обратиться к другим биологическим видам,
то здесь будет огромный спор, который никак не может закончиться.
Например, спрашивают: а такая способность есть у животных?
Есть, кстати, способы это определять.
Ну например, если животное смотрит на себя в зеркало и понимает,
что это его собственное изображение, а не его враг или друг,
то это один из признаков, по которому мы можем сказать,
что у него такие зеркальные системы есть.
Хотя далеко не все с этим согласны, но большинство все-таки сводится к тому,
что зеркальные системы есть у животных, живущих
вместе с человеком не первое тысячелетие, то есть у котов, собак, лошадей.
Такие системы есть у слонов,
такие системы точно есть у приматов и у дельфинов.
Это значит, что они способны к сопереживанию,
они способны к манипулированию вашим сознанием и еще много к чему другому.
Давайте двигаться дальше.
И тогда мы скажем, что если от этого перейти к теме языка,
то у нас есть так называемые рекурсивные правила,
которые позволяют нам строить очень сложные языковые системы.
И эти системы тоже базируются на зеркальных системах мозга.
Наличие таких зеркальных систем позволяет нам планировать наши действия,
манипулировать другими существами, людьми или даже группами людей.
И тем людям, у которых эта способность хорошо развита,
это дает огромное поведенческое преимущество.
Ну например, манипулирование коллективным сознанием или отдельными людьми.
Успешность такой коммуникации обеспечивается не только за счет языка,
но и за счет разных других средств: понимания мимики другого
человека; понимания того, насколько он образован,
глуп он или умен; понимает он на самом деле ваши цели,
или вы можете морочить ему голову и так далее.
Так что это очень серьезное эволюционное преимущество.
Происхождением языка люди интересуются очень давно.
Это очень сложная тема,
потому что у нас нет и никогда не будет никаких свидетельств.
Откуда мы можем знать, на каком языке говорили люди, скажем,
100 000 лет назад или 200 000 лет назад; какая у них была
грамматика; были ли у них уже существительные или глаголы, например?
или это были просто какие-то выкрики эмоциональные?
Это очень сложно.
На слайде вы можете видеть примеры многочисленных книг,
которые этой теме посвящены.
Собираются всемирные конференции, где обсуждаются способы и находки на эту тему.
Ну вот в последнее время появляется много научных, очень серьезных статей.
Ну например, выпущенная в журнале Science — это один из главных
мировых научных журналов с невероятным рейтингом, статья,
которая называется «Синапсы, язык и что такое быть человеком».
И там, в частности, рассматривается роль вот этого знаменитого как бы
языкового гена FOXP2, и разница между тем вариантом этого гена,
который есть у животных, и, собственно, человеческим геном FOXP2,
у которого произошли мутации двух аминокислот.
И таким образом вот эта наша человеческая версия присуща именно нам.
Почему это важно так, и почему я на это обращаю ваше внимание?
Потому что, поскольку мы научились работать с
геномами очень древних существ и с плохо сохранившимися,
но все-таки сохранившимися остатками биологического материала,
которые позволяют нам секвенировать геномы наших биологических предков,
мы можем выяснить, был ли у них уже тот вариант этого вот гена FOXP2,
который есть у говорящих людей, или еще тот,
который есть только у животных, и поэтому подозревать наличие
человеческого языка у этих наших древних предков мы не можем.
Понимаете, это нам дало орудие, с помощью которого мы можем узнать,
«алтайский человек» уже был говорящий человек?
И да.
Мы отвечаем: «Да».
Потому что FOXP2, найденный в геноме этого человека,
он человеческий, он такой же, как у нас с вами.
Это значит, что мы нашу историю происхождения языка отодвигаем даже
не на десятки тысяч лет назад, вдаль, а, может быть, даже на сотни тысяч лет назад.
То есть вот эти новые замечательные методы, которыми сейчас наука располагает,
они дают нам информацию,
о которой нельзя было мечтать ни в каком фантастическом романе.
[БЕЗ_ЗВУКА]
Черниговская Татьяна Владимировнад-р биол. наук
Конина Алена Артемовнаинженер-исследователь
Риехакайнен Елена Игоревнаканд. филол. наук, доцент
Петрова Татьяна Евгеньевнаканд. филол. наук, доцент
Слюсарь Наталия Анатольевнаканд. филол. наук, доцент, Ph.D.
Прокопеня Вероника КонстантиновнаСтарший преподаватель, научный сотрудник Лаборатории когнитивных исследований
Киреев Максим Владимировичканд., биол., наук, доцент
Мария Дмитриевна Воейковапрофессор кафедры русского языка
