Дамы и господа, здравствуйте! Нам свойственно считать, что вещи, которые нас окружают, были всегда. Мы очень быстро привыкаем к тому, что удобно; к тому, что, как многие из нас считают, было всегда. На самом деле это не так. Мы действительно привыкаем быстро к тому, что удобно. Мы привыкаем быстро к тому, что нам нравится. В мире политики наблюдается примерно такое же явление. Мы считаем, что государство было всегда. Мы считаем, что партии — тоже очень давнишнее явление. Мы считаем, что признание прав и свобод было всегда или почти всегда, или уж точно вовсе даже не является абсолютно современным явлением. Как мы с вами убедились, государство, система государств, которые есть здесь и сейчас, являются результатом длительной эволюции разных политических форм. Привычное нам государство, как мы узнали, утверждается не сразу. Государство, территориальное государство, европейское государство побеждает своих конкурентов в достаточно острой эволюционной борьбе. А как быть с другими политическими институтами, с другими политическими процессами? Как они стали частью привычной нам картины мира? Сегодня мы с вами рассмотрим процессы, которые привели к утверждению привычной части, привычного компонента современной политики в виде представительных органов власти, а точнее легислатур, парламента, законодательных ассамблей, — по-разному они называются. Для начала вспомним, что функциональное разделение власти заявлялось нами, как один из способов разделить власть и, собственно, предотвратить эксцессы тирании, единовластия, диктатуры. Когда и почему утверждается принцип, институты функционального разделения власти? Чаще всего нам говорят, что разделение власти по горизонтали или разделение властей и появление легислатур происходит в результате того, что такие замечательные мыслители как Джон Локк и Шарль-Луи Монтескьё выдумали этот способ предотвращения тирании, это средство против узурпации власти. На самом деле и Джон Локк и Шарль-Луи Монтескьё не столько выдумывали и заново предлагали такой способ избежать появления тиранов, они, скорее, концептуализировали, обобщали практики, с которыми были знакомы — практики, которые уже возникли до них. В работе 1748 года, то есть на самом деле довольно свежей работе «О духе законов» Шарль-Луи Монтескьё писал: «Республиканское правление — это то, при котором верховная власть находится в руках или всего народа или части его; монархическое, при котором управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; между тем как в деспотическом все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного человека, одного лица». Это одна из самых знаменитых, известных формулировок различных типов правления. Соответственно, из этой фразы следует, что, наверное, республиканское правление является наилучшим. Оно лучше, чем монархия, и уж точно лучше, чем деспотия. Однако во времена Монтескьё республик было, мягко говоря, очень мало. О республиках современники Монтескьё и он сам судил, скорее, потому что он знал, что его современники знали из истории. Но по какой-то причине республиканское правление пресеклось. На место республик пришли совершенно другие формы организаций политических сообществ. Соответственно, перед Монтескьё, его современниками, его последователями стал вопрос: а как, собственно говоря, возможно избежать тирании, возможно предотвратить произвол одного лица? Потому что из истории известно, что довольно часто произвол одного лица, деспотия, тирания становится результатом развития даже изначально весьма и весьма продвинутых благородных народов. В книге девятой, главы шестой «О духе законов», размышляя об Англии, современной ему, Монтескьё зафиксировал, что непосредственный предмет политического устройства Англии — это политическая свобода, которая обеспечивается сложившимся, благодаря естественному развитию, механизмом разделения властей. И, собственно говоря, именно в названном труде, в названном трактате мы и находим классическую схему разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. Размышляя о том, как власти могут быть разделены, Монтескьё утверждал, что исполнительная власть, требующая быстроты действий, вполне естественным образом осталась у короля. Законодательная власть воплощается в двухпалатном парламенте. Палата лордов представляет дворянство и выступает в качестве высшей судебной инстанции, а палата общин представляет народ. Разные власти, таким образом находящиеся у разных лиц или групп, обладают определенными полномочиями по отношению друг к другу. Например, законодатели следят за тем, чтобы правильно применялись законы. Между ветвями власти, по некоторому размышлению, возникает ситуация, которая описывается словами «взаимозависимость» и «сотрудничество». Монтескьё особо отмечал, что элементом свободы законодательной власти является голосование бюджета. Через несколько десятков лет в уже неоднократно упоминаемом произведении под названием «Федералист» Джеймс Мэдисон, правда, в письме № 47 следующим образом определил вклад Монтескьё в политическую мысль: «Оракулом, к которому по этому вопросу всегда обращаются, был не кто иной, как прославленный Монтескьё. Если даже он и не является автором сей бесценной аксиомы политической науки, ему по крайней мере принадлежит заслуга в том, что он преподнес ее и наинагляднейшим образом представил вниманию человечества» («Федералист», письмо № 47). И из этой фразы, из этой цитаты Монтескьё, и из обычного понимания того, что было написано в 1748 году возникает примерно следующая картина того, как власть разделяется. Существуют специализированные ветви власти: исполнительная, законодательная или судебная, — порядок можно поменять, — которые существуют изолировано друг от друга, которые не пересекаются совершенно никак. Это обычное представление. Однако и из прочтения Монтескьё и из, главное, комментариев к нему, равным образом как и из прочтения и «Федералиста» и других документов отцов-основателей становится понятно, что фраза «разделение властей» не является достаточно содержательной, и уж тем более эта фраза, это выражение не является подлинно реалистичным. Джеймс Мэдисон вслед за Монтескьё, размышляя о том, как возможно правление, которое не лишает людей свободы, пришел к выводу, что разделение источников формирования и поддержания исполнительной и законодательной властей позволяет в итоге каждой из них контролировать другую, не ставя тем самым под удар собственную независимость. Именно разделение властей служит укреплению их взаимозависимости и взаимоконтроля. В «Федералисте» Мэдисон и его соавторы размышляли о том, как должны быть устроены будущие Соединенные Штаты Америки, то государство, которое сейчас воплощает собой пример президентской республики. Размышляя об этом, размышляя о надлежащим устройстве Соединенных Штатов Америки, Мэдисон естественным образом для своих размышлений приходил к тому, что президентская система — это такая система, для которой характерна максимальная степень раздельности, но не столько властей, сколько их источников формирования и поддержания. Более того, в процессе функционирования такая система стремится к обеспечению взаимного контроля ветвей власти, а это требует существенного пересечения сфер компетенции властей.
