[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА] Обращаю ваше внимание, дамы и господа,
что определение войны в версии классиков,
в версии 1832 года,
делает в некотором смысле войну исключительно атрибутом
отношения между государствами.
Но с 1832 года прошло достаточно много времени, и слово «война»,
понятие войны стало использоваться для того, чтобы характеризовать...
и все, что с войной связано, стало использоваться для того,
чтобы характеризовать очень разные действия, очень разные явления.
Из моего детства я помню такое забавное выражение, как «битва за урожай».
Ну не «война за урожай», а вот «битва за урожай», точно помню.
Многое из того,
что происходило в России в 90-е годы
иногда наблюдатели описывают
как «криминальные войны».
В обиход во второй половине
XX столетия вошло такое выражение, как «торговые войны».
Довольно широко вошло в оборот это выражение.
И с относительно недавних пор,
если вы следите за новостями в мире высоких технологий,
в обиход вошло выражение «патентные войны».
То есть словом «война», понятием «война» начинают называть,
начинают обозначать очень и очень разные явления.
Одна из целей, строго говоря,
сравнительной политики как раз заключается...
как дисциплины научной как раз заключается в том, чтобы четко классифицировать,
корректно сравнивать.
Так вот, если мы хотим все же экзотические определения,
экзотические подходы к войне отделить от (осовременив,
конечно) от действительно более или менее корректных пониманий
(корректных терминологически) пониманий войны, то мы должны будем,
наверное, последовать по пути Джека Леви и Уильяма Томпсона,
которые предлагают вовсе не морализаторское, а вполне рабочее,
очень хорошо классифицирующее определение: война
— это использование политическими организациями
скоординированного насилия или вооруженной силы в отношении
друг друга в течение продолжительного времени.
Война будет в таком случае характеризоваться следующими абсолютно
необходимыми атрибутами: война будет предполагать использование насилия,
обращение к насильственным методам взаимодействия; войны — это то,
что будет происходить не менее чем между двумя акторами, которые воюют.
Таким образом, война будет являться результатом и одновременно формой
поведения двух и более акторов.
И следующее абсолютно необходимое...
необходимый атрибут в понятии войны будет связан с тем,
что в войне участвуют политически организованные коллективные акторы,
которые имеют более или менее четкие цели.
Такое понимание войны будет предполагать,
что война возможна уже не только между государствами,
не обязательно государства против государств,
но и между иными политически организованными сообществами.
Кто-то против государства: политически
организованные акторы против политически
организованных акторов внутри государства,
организованные акторы против
групп населения, и так далее и тому подобное.
Война в таком понимании избавляет
нас от некорректных
неточных употреблений этого слова,
и одновременно такое понимание,
такой подход к войне позволяет
существенно более точным образом понимать,
анализировать и описывать ту самую реальность за окном.
С этой точки зрения не каждый конфликт или соперничество будет называться войной.
К счастью, к большому счастью, к великому счастью всех нас,
холодная война между Соединенными Штатами Америки и СССР — это скорее
соперничество, но не война в таком классическом,
таком осовремененном (с оглядкой на классиков) понимании войны.
Очень важно в данном случае отметить еще один
атрибут войны, который надлежит принимать во внимание.
Насилие используется с какой-то целью.
Война —
средство для достижения каких-то четких целей,
артикулированных целей.
С этой точки зрения можно
быть успешным с военной точки зрения,
но если военный успех не
приводит к достижению изначальных целей,
война означает фактически поражение.
Цель не достигнута.
Собственно говоря,
цели участников в войнах могут быть очень разными.
Эти цели могут быть экономическими,
эти цели могут быть политическими, а учитывая разнообразие современных войн,
цели могут быть связанные с сферами, которые, казалось бы,
для современного мира являются ну уж какими-то слишком архаичными — ну,
например, целями религиозного свойства и не только, конечно.
В любом случае мы фиксируем, что не каждый конфликт,
не каждый даже конфликт, где используется оружие,
не каждый конфликт, где убивают является войной.
И не каждое соперничество приводит к войне.
В данной связи важно обратиться к тому,
что именно будет пониматься под продолжительностью и,
скажем так,
масштабами использования насилия.
В современных социальных науках, современных международных исследованиях,
в современной политической науке существует несколько подходов, которые
позволили их последователям создать
вполне работоспособные базы данных для того,
чтобы, во-первых, проверить некоторые из наших представлений о войне,
проверить некоторые из наших теорий, ну и, кроме того, базы,
которые могут быть использованы ну, в общем, и в прогностических целях тоже.
Ну об этом мы не говорим, нам в данном случае важно понять,
есть ли устойчивые,
полезные для конкретных целей, доступные источники,
если вы интересуетесь проблематикой войны и хотите ее изучать,
не морализаторствуя, не работая «диванным экспертом»,
а хотите изучать войну как явление серьезно, строго.
Здесь я настоятельно рекомендую вам проект «Correlates of war»,
который был инициирован несколько десятилетий назад Дэвидом Сингером,
известным американским исследователем.
В этом проекте, который дает вам широкую историческую перспективу,
под войной довольно четко понимается вооруженный конфликт,
который имел своим следствием не менее 1000
жертв военных действий и в среднем
не менее 1000 жертв, если военные действия длились более 1 года.
С этой точки зрения Под войнами не будут пониматься какие-нибудь эпизодические,
локализованные столкновения на границе.
Или какое-нибудь недопонимание при,
там, условно говоря,
досмотре судов и так далее и тому подобное.
Есть иной подход,
который иначе несколько описывает
масштабы и время,
которое позволяет отнести тот или иной конфликт,
то или иное столкновение к числу войн.
Здесь я не менее настоятельно могу вам рекомендовать
проект под названием «Conflict Barometer»,
который делает Гейдельбергский институт изучения международных конфликтов.
Уже не первое десятилетие исследователи Гейдельбергского
института отслеживают конфликты,
вооруженные конфликты, невооруженные конфликты в разных государствах мира,
отслеживают по очень четкой,
почти что не вызывающей совсем сильных возражений, методике.
Эти исследователи предлагают пять уровней интенсивности конфликтов.
И эти исследователи используют довольно четкие пять показателей
оценки интенсивности кризисов,
сопровождаемых насилием, ограниченных войн и просто войн.
Для того, чтобы понять, для того,
чтобы отсечь ограниченные войны от существенно
более интенсивных конфликтов, вводятся такие показатели,
как: используемые вооружения, численность задействованных сил,
жертвы, разрушения и характер этих разрушений,
и количество беженцев и внутренних перемещенных лиц.
С точки зрения...
Проверяемый, кстати говоря, полностью проверяемый подход,
который вы сами, кстати говоря, можете оценить.
В 2014 году
в мире
произошли 424 политических конфликта,
223 насильственных конфликта,
включая 177 кризисов, сопровождаемых насилием,
включая 25 ограниченных войн и 21 большую войну.
Несмотря на такие не радующие нормального
человека или пацифиста цифры,
большинство конфликтов
происходили внутри государств.
И это обстоятельство является
существенным для понимания того,
что представляют собой современные войны,
которые по прежнему, к сожалению, происходят в разных частях мира.
[ЗАСТАВКА] [ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА]
[ЗАСТАВКА]
Mikhail IlyinProfessor
Mikhail MironyukAssociate Professor
