[ЗВУК] [ЗВУК] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Здравствуйте, уважаемые слушатели! Мы продолжаем наш курс философии, и сегодняшняя лекция касается философии языка. Вначале нужно сказать несколько слов о месте философии языка в структуре философского знания вообще. Вы, наверное, слышали о том, что есть такая область философии, которая называется "онтология". Звучит очень серьезно. Онтология — это учение о бытии, о том, что есть. Есть такая важная область, как эпистемология. Это учение о том, что такое знание, как мы можем познавать мир, можем ли мы вообще его познавать. А есть философия языка, и звучит она как бы достаточно скромно, но, с моей точки зрения (я рискну сформулировать такой тезис) философия языка вообще является первой философией. В некотором смысле, по крайней мере. Почему? Потому что какие бы мы ответы ни нашли в области онтологии, в области эпистемологии, в области философии науки, в области метафизики (которая, кстати, и называется обычно «первая философия») все равно нам потребуется изложить их. Нам потребуется как-то их передать. А передать мы их можем только посредством языка. Поэтому, прежде чем начинать исследование в любой области философии, нужно очень хорошо понимать, каким инструментом мы будем формулировать и передавать результаты нашего исследования. Многие философы, сами того не ожидая, сталкивались с первичной необходимостью определить, какова природа языка, как устроен язык, как наиболее эффективно использовать язык, перед тем как переходить к другим областям исследования. Ведь чем лучше мы понимаем язык, тем лучше мы его используем. Соответственно, первый, центральный и очевидный вопрос философии языка — это «что такое язык?». В нашей лекции я предложу вам три глобальные перспективы на природу языка. Но то, что вообще такое язык. И множество частных вопросов мы также рассмотрим. Но вначале я хотел бы сделать краткий обзор. Какие же три базовых перспективы на то, что такое язык? Первая из них — это язык как образ мира, как картина мира, как зеркало мира. Язык как нечто, что отражает посредством себя структуру и содержание самого мира. Вторая глобальная перспектива на природу языка — язык как форма деятельности, язык как нечто, что мы делаем. Мы завязываем шнурки, ходим в школу, университет, пьем чай, а еще мы говорим и пишем. Вот язык — это одна из форм деятельности. Особая, интересная, но одна из форм деятельности в ряду других форм деятельности. Наконец, третья перспектива — язык как сама реальность. Как нечто, что вообще детерминирует и определяет то, как мы мыслим о мире, как мы действуем в мире. Все, что мы делаем, определяется нашим языком. Вот это третья, пожалуй, самая радикальная перспектива на язык. Но подходить к этим глобальным перспективам, на мой взгляд, лучше с каких-то более приземленных, маленьких вопросов. Так называемых загадок или головоломок, которые ставит перед нами язык. Вот сейчас мы начнем именно с таких загадок и головоломок и сформулируем несколько очень ясных и простых вопросов, которые ставит перед нами язык. Какие же загадки есть в языке? Перед вами два набора греческих букв. Один из них можно прочитать как aletheia, а другой — как altheia. Интересным образом одно из них представляет собой осмысленное слово, которое понял бы любой древний грек, а другое — бесмысленный набор букв. По-русски это выглядело бы примерно так. «Истина» - aletheia и altheia - примерно как по-русски «истна». Но подумайте: а как вообще наборы букв или наборы звуков приобретают значение? Что отличает бесмысленные колебания воздуха, которые попадают в наши барабанные перепонки, от осмысленного слова? Что такое вообще смысл и значение слова? Как слова обретают значение? Этот вопрос можно поставить не только относительно слов, но и относительно предложений в целом. Вот возьмем, к примеру, такое предложение. «Натиси шепревы сегов». Что бы это могло означать? Переставим немножко буквы и получаем «истина превыше всего». Казалось бы, что изменилось? Можно сказать: «Ну смотрите, "натиси" — это бесмысленное звукосочетание, "шепревы", "сегов"" — также. А "истина превыше всего"" — каждое слово имеет некоторое значение». Но дело не обстоит так просто. Посмотрим на следующий пример. Вот у нас есть набор вполне хороших русских слов: «не, так, провалу, близко, никогда, был, Штирлиц, к». Но это не предложение, это набор слов. Нет у этого набора слов никакого смысла. А вот если мы немножко поменяем порядок, получится классическое «никогда Штирлиц не был так близко к провалу». И вот это уже предложение. Но что же делает набор слов предложением? Как объяснить некоторое единство, которое создается между словами? И ведь есть очевидная разница между просто последовательностью слов: даже если мы уберем в первом случае запятые, это останется просто последовательность слов, бесмысленная. Заметим еще, что Штирлиц никогда не существовал. Это вообще выдуманный персонаж. Слово "Штирлиц"" не говорит ни о чем, что когда-либо существовало в нашем мире. И это подводит нас к еще одной интересной загадке, связанной с языком. Посмотрим на следующий пример. «Немногие знают, что в 1918 году Владимир Ильич Ленин ездил в Африку и провел несколько месяцев в племени Таутау, изучая их язык и обычаи». А почему немногие об этом знают? А потому что этого никогда не происходило. Но заметьте, что вы отлично поняли это предложение, хотя оно не описывает каких-то событий, которые происходили в мире. И следующее удивительное свойство нашего языка состоит в том, что мы понимаем бесконечное количество предложений, которые никогда до этого не слышали. Хотя наш ум и наши знания вполне конечны. Что же такое язык и как он устроен, что у него есть такие удивительные свойства? Звуки обретают значение, слова складываются в предложения, и удивительным образом мы понимаем бесконечное многообразие этих предложений. Теперь время переходить в первым ответам. [ЗВУК] [ЗВУК]
