[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] [МУЗЫКА] История науки нам показывает, что одни и те же явления нередко описываются разными теориями. Одни и те же тексты получают разную интерпретацию. Конечно, какие-то из этих теорий и интерпретаций со временем падут под напором противоречащих им фактов и новых идей. Но как, не дожидаясь будущих исследований, выбрать, какая из предложенных теорий предпочтительнее? Как самому ученому из нескольких, одновременно пришедших к нему в голову гипотез, выбрать ту, которой стоит уделить наибольшее внимание и продолжать именно ее разрабатывать и проверять? В течение веков формулировались правила такого выбора. Одно из самых древних получило название «принципа простоты». «Из нескольких теорий, обладающих примерно равной объяснительной силой, предпочтительная та, которая проще». Вот как его сформулировал великий астроном античности Клавдий Птолемей: «Явления надо объяснять более простыми гипотезами, если они ни в чем не противоречат наблюдениям». «Не вводите сущностей превыше необходимого», повторял по сути эту же идею средневековый философ Уильям Оккам. Знаменитая «бритва Оккама». Однако строго определить критерий, с помощью которого теории могут сравниваться по простоте, не удается. Часто принцип простоты формулируют так: «Из всех возможных теорий и гипотез при прочих равных условиях следует выбирать те, которые опираются на наименьшее число исходных предпосылок и вводят наименьшее число фундаментальных или неопределяемых понятий». К сожалению, выявить все предпосылки и рассчитать все используемые понятия, нереально. Такая оценка чаще всего дается интуитивно. Принцип простоты иногда формулируют еще менее определенно как критерий эстетического совершенства. Та теория предпочтительнее, которая выглядит более красивой. Хотя на вкус и цвет товарищей нет, тем не менее оценка красоты теории обычно оказывается более-менее согласованной. Ориентация на создание наиболее простых и красивых гипотез часто позволяет ученым достичь выдающихся успехов. Более того, столкнувшись с недостаточно красивой теорией, они могут сформулировать для себя продуктивную проблему: можно ли придумать такое допущение, при котором известные формулировки законов объединятся и станут проще? Решение такой проблемы тоже может привести к открытию неведомого. Максвелл был вдохновлен задачей придать красивую форму законам, открытым Майклом Фаррадеем. В итоге создал «на кончике пера» уравнение электромагнитного поля, но ему пришлось ввести ничем на тот момент необоснованное допущение, что электромагнитные волны способны распространяться в пространстве на большие расстояния со скоростью света. Только спустя 20 лет это экспериментально подтвердил Герц, но красота, простота уравнений еще до исследований Герца побудила многих физиков признать истинность этих уравнений. Шарль Кулон решил описать взаимодействие электрических зарядов, не умея еще их измерять. Сегодня они измеряются как раз с помощью закона Кулона. Он придумал такой способ: брал наэлектризованный металлический шар, соединял его с другим точно таким же шаром, но не заряженным электричеством, и полагал, что во второй шар из первого перетекает ровно половина количества заряда. Затем один из этих шаров он соединял с другим незаряженным шаром и предполагал, что теперь в каждом из этих последних шаров содержится уже четверть исходного заряда. И так далее. Сам Кулон не мог быть уверен, что такой способ измерения правилен. Откуда известно, какое количество зарядов будет перетекать? Но он тем не менее искал зависимость между силой притяжения и отталкивания шаров и количеством содержащихся в них так измеренных электрических зарядов. В итоге оказалось, что полученная им формула точно соответствовала закону всемирного тяготения, только в формуле вместо массы, количества и вещества стояло количество заряда. Вот тут Кулон возликовал. Такая гармония природы не могла быть случайностью. Тем самым более эстетически красивые, более простые решения оказываются, хотя и не всегда, и более верными, более эвристичными. Но почему? [БЕЗ_ЗВУКА]
