Мы приготовили краткое описание технологии,
очень постарались и хорошо это сделали.
Теперь нам предстоит о ней рассказывать.
И при этом мы неизбежно столкнёмся с тем, что называется трансляционные барьеры.
И эти барьеры мы должны приготовиться преодолевать.
Ещё в самом начале курса мы говорили о том,
какова разница критериев успеха в рыночной деятельности и в науке.
С самого начала мы понимали, что этот стык будет некоторой проблемой,
которую надо научиться решать.
Напоминаю, что на рынке важна собственность, польза и выгода,
а в науке критерии таковы, что важна новизна и оригинальность.
Это разные области жизни и деятельности.
Показываю я также вам картинку, на которой видно было,
что люди осуществляют какие-то действия, и непонятно, чем они занимаются.
Поэтому в значительной степени получается,
что нам приходится специально узнавать, что же они делают на самом деле.
И мы это всегда делаем не точно, и это приводит к тому,
что контакты затрудняются.
А для нас контакты жизненно важны.
Потому что без налаживания контактов с теми людьми,
которые умеют действовать на рынке, нам, пожалуй, будет трудновато.
Проблема усугубляется тем, что никто из нас не может
быть исключительно рациональным при ведении переговоров.
Это касается как той стороны, с которой мы ведём беседу, так и нас самих.
Дело в том, что люди устроены так,
что их мышление имеет ограниченную рациональность.
Более менее подробно об этом можно узнать в большом количестве книг,
но основоположником вот этого направления, которое называется
«поведенческая экономика», является Нобелевский лауреат Канеман.
Он психолог, но очень много занимался тем,
как принимают решения люди в экономической деятельности.
И здесь мы вплотную сталкиваемся с проблемой когнитивных искажений,
грубо говоря, мы сталкиваемся с тем, что наши представления о том,
что происходит на самом деле, часто содержат большой объём ошибок,
и эти ошибки приходится как-то распознавать и классифицировать.
Вот другой крупный учёный, специалист по русскому языку,
но финн по происхождению и по гражданству,
он понимает в коммуникациях и сформулировал такой тезис,
что самые серьёзные проблемы в мире — то, что люди не понимают друг друга.
Это действительно серьёзные проблемы.
Причина следующая.
Она состоит в том, что у каждого из любых двух людей метальные миры не совпадают,
они перекрываются, потому что у нас частично перекрываются жизненный опыт,
частично знания перекрываются, и так далее.
Но у нас никогда нет полного совпадения,
но мы об этом мало думаем и иногда и не догадываемся.
Поэтому получается такой неожиданный результат.
Мы обычно считаем, что мы прямо разговариваем с человеком,
вот как нарисовано на картинке, вот красный собеседник и синий собеседник.
Они разговаривают и думаю, что разговаривают напрямую.
В действительности, поскольку мы формируем наши высказывания,
опираясь на нашу ментальность и на наше представление о человеке,
то мы разговор строим не так, как нам кажется,
а мы на самом деле беседуем с образом этого человека.
Этот образ я назвал ксено-образом.
Вот здесь видите на картинке, что мы беседуем не с синими человечком,
а с его образом.
При этом получается, что та информация, которую мы полагаем,
что отправили синему человечку, она отправлена его образу.
Воспринимает же её действительно синий человечек.
Но он воспринимает её не прямо от нас,
а от того образа, который имеет в отношении нас.
И поэтому получается, что на пути от одного человека к другому,
по крайней мере два раза эта информация корректируется, и не факт, что правильно.
И это приводит к тому, что возникает почва для заблуждений и взаимонепонимания.
В связи с этим я хотел бы дать некую рекомендацию,
которая предложена самим Мустайоки.
Эта рекомендация заключается в том,
что успех переговоров всегда выше и взаимопонимание всегда выше,
если люди пользуются так называемым лингва франка.
Что такое лингва франка?
Лингва франка — это такой язык,
который позволяет говорить только об основных вещах.
Представим себе двух собеседников, которые говорят, беседуя друг с другом,
на иностранном языке, каждый не на своём, а на иностранном.
Если они его не очень хорошо знают, то они прилагают очень большие усилия,
чтобы правильно всё сформулировать и точно, и они не в состоянии
заниматься тем, чтобы давать какие-то избыточно точные детали.
К удивлению отсутствие избыточно точных деталей,
которые могут быть неважными, но восприняты собеседником как важные,
приводит к тому, что разговор становится более устойчивым.
В чём наше счастье?
Счастье заключается в том, что мы предполагаем беседовать,
разговаривать с тем, кто работает на рынке.
При том, что сами мы — разработчики, это означает,
что мы не знаем толком рыночного языка, и, уж поверьте мне,
что эти люди не знают толком научного языка.
Вот у меня здесь факты, всего три я привёл, что среди россиян
половина не знает, что предки человека произошли от животных.
67% не знают,
что гены есть в любых, а не только в генетически-модицифированные растениях.
И уже это совсем чудо: 13% населения Росси не знают,
что Земля вращается вокруг Солнца.
Это, между прочим, наше время — 2014 год.
Поэтому ожидание, что мы столкнёмся со взаимонепониманием,
практически стопроцентное.
Значит, мы должны стараться — обе стороны должны стараться — говорить просто,
избегая своего профессионального жаргона,
для того чтобы достичь успеха.
Кстати говоря, в этом отношении можно поучиться у военных и у дипломатов,
потому что там заложены жёсткие формы общения, которые позволяют даже
в критической ситуации точно понимать, о чём вам говорят.
Ну так вот, если мы теперь понимаем,
что надо преодолевать трансляционные барьеры, то рассмотрим те их них,
которые возникают, когда речь идёт о продвижении технологии.
Посмотрим вот на что: вот у нас таблица, в которой три колонки.
Левая колонка — это то, как понимают результаты исследований
и разработок сами разработчики, научные работники.
Вторая колонка — это пользователь, который, допустим,
заинтересован как-то в этом результате.
И третья колонка — это то, как он интерпретирует этот результат.
Ну и вот, например, пусть вы работали-работали и получили какой-то
увеличенный КПД или там разрешающую способность, всё, что хотите.
Пусть есть менеджер,
который хотел бы у себя на предприятии внедрить это в технологический процесс.
Для него важен вопрос, это улучшенная технология или нет.
Значит, мы должны пройти пусть — помните?
— от отличий через преимущества к выгодам, тогда только можно будет понять.
Значит эту цепочку менеджеру в идеологии мы должны продемонстрировать.
Или, например, пусть вы такой математик, который придумал новый способ численного
моделирования, который позволят такие решить задачи, которые раньше не решались.
Отлично, раз это позволяет удачно проектировать, то
конечно инженера это интересует, того, кто разрабатывает какие-то новые устройства.
Но для него важно следующее: это инструмент или нет?
Обычно, сейчас это программное обеспечение.
Поэтому, когда вы говорите о численном модулировании,
вы обязательно должны сказать, какая дорога до программы.
Ну или, например, пусть у вас есть патент,
не важно на что, и вы хотите осуществить лицензирование,
и вот пусть есть какое-то малое предприятие научно-технической сферы.
Ему важно следующее: вот этот патент,
право на использование его вы можете передать?
Сколько это будет стоить?
И в чём будет состоять это право?
Поэтому его интересуют условия лицензии.
Ну и, наконец, последний, скучновато может быть стало, последний пример.
Допустим, это относительно недавнее достижение,
что бомбардируя ионами некие тонкие плёнки можно получать мембраны и
настраивать их на фильтрацию самых разных объектов там от
химических ионов до, скажем, бактерий и вирусов.
Конструктора оборудования интересует следующее: эта мембрана может быть
использована для сепаратора или нет?
Поэтому когда вы будете кому-то рассказывать, вы не должны говорить про
мембрану, вы должны говорить про возможность создания сепаратора и
говорить, что это можно сделать именно потому, что у вас замечательная мембрана.
Другой тип барьеров.
Он связан с темпами и основными жизненными заботами.
Ну вот в инновационном процессе обязательно участвуют учёные,
потому что они создают результаты, обязательно участвуют политики,
особенно в России, которые отвечают за формирование инфраструктуры, и обязательно
участвует бизнес, который либо акцептирует наше предложение, либо нет.
Вот все эти люди живут в разных сроках.
Для того, чтобы получить серьёзный научный результат, надо потратить несколько лет.
И это легко отследить по библиографии учёного.
Политик живёт по-другому.
Он живёт от выборов до выборов.
Сроки его жизни 4 года.
Бизнесмен живёт в двух масштабах времени.
Его интересует текущее состояние бизнеса — это короткий масштаб порядка недели,
а может быть даже и дня.
А другой масштаб — это перспективы.
Обычно он это держит в секрете.
Эти масштабы могут быть в несколько лет.
Итак, посмотрим, что получается.
Вот вы пришли, например, к какому-нибудь к губернатору,
я не знаю, как называются начальники в тех местах, где вы живёте,
с попыткой абсолютно неразумной поддержать разработку.
Что там получается?
Когда он увидит, что двигать надо семь лет, он подумает: «Ого-го.
Может меня через 3—4 года переизберут,
и уже я заложу вот этот самый проект, а ленточку будет перерезать тот,
кто меня победил на выборах.» Поэтому он очень неохотно на это смотрит.
Очень-очень неохотно.
Стратегически мыслящие люди не так часты.
Если же вы приходите к бизнесмену, то там тоже
такая штука: у него нету особо много времени на вас,
и жить в таком темпе, как вы, он просто не может.
Отличаются и цели.
Научный работник только тогда сохраняется как научный работник,
когда он постоянно работает и у него отточены квалификации,
и когда он постоянно публикует свои данные.
Потому что без этого он потеряет статус научного работника по факту,
не сможет ни гранты получать, ни заказы, ничего.
Политика интересует политика, а бизнесмена интересует конкуренция.
Стыковать эти интересы не так легко.
Понятно, что научный работник заинтересован в том,
чтобы результаты внедрились, бизнесмену важно, чтобы они помогали в конкуренции,
поэтому вы должны именно на таком языке рассказывать, ну а политику надо дать
сведения о том, как улучшится жизнь от того, что он поможет этому проекту.
Тогда он заработает какие-то очки и, следовательно, шансы на перевыборы.
Заботы главные, главные риски у научного работника и боязни —
это неудачи свои или своих сотрудников и ошибки,
и он озабочен в том, чтобы публиковать вовремя свои результаты.
Это его коренные интересы.
Политика интересует то, чтобы документы и законодательные акты,
которые он создал, были получены до того времени,
как его будут переизбирать, чтобы ему было на выборах чем похвастаться.
Бизнесмен озабочен потребностями клиентов,
потому что он получает деньги только тогда, когда их удовлетворяет.
И у него страхи другие.
Страх его, когда он продвигает новые технологии, новые продукты,
— потеря конфиденциальности, потому что его тут же начнут догонять конкуренты.
Ну а про политику мы уже говорили — это проблема контрактов и перевыборов.
Есть также и трансляционные барьеры в контактах
между изобретателем или правообладателем и инвесторами или покупателями,
потому что обычно разработчик хорошо знает научно-техническое содержание,
говорит на этом языке, а инвестора и покупателя интересуют области применения.
Изобретатель говорит о новизне проекта,
а инвестора и покупателя технологии интересует рыночная ниша.
Вы говорите о стадии разработки, а его интересует дистанция до рынка, в которую
входят не только технические проблемы, но ещё и кое-какие другие, как вы помните.
Ну и, наконец, изобретатель хочет продать права на свои разработки подороже,
а инвестор оценивает, улучшатся ли функциональные
характеристики компании в такой степени, что такие деньги следует туда вложить.
Итак, мы видим, что есть определённые точки напряжения,
и поскольку мы знаем теперь причины искажений
когнитивных и искажений представлений о том, о чём нам говорят,
то мы должны специально заботиться, специально подбирать свой язык,
избегать жаргона и попытаться протестировать изложение
вашего проекта в соответствии с теми таблицами, которые я вам показал.